Плутарх, «Застольные беседы»: «Ты, конечно, знаешь, что Ликург отменил в Лакедемоне (Спарте – ред.) арифметическую пропорциональность — как демократическую и охлократическую.
Он ввел вместо нее геометрическую, подобающую разумной олигархии и конституционной монархии. В первом, арифметическом случае, все распределяется поровну, а во втором, геометрическом, по достоинству.
Так избегается смешение всех без разбора и проводится отчетливое различие добрых и худых: каждый получает свое — не по определенной и равной доле и не по жребию, а в соответствии со своими заслугами и недостатками.
Такую пропорциональность, именуемую справедливостью и воздаянием, вносит бог в распорядок вещей, и она учит нас справедливое принимать за равное, но не усматривать справедливость в равенстве: то равенство, которого добивается толпа, — величайшая из всех несправедливостей. Устраняя ее по мере возможности, бог соблюдает воздаяние по достоинству, определяя закономерность соответствием с разумным началом…»
Пару тысяч лет назад, нахлебавшись власти толпы (причем, заметим – толпы из граждан-горожан мужеского пола, не включающей рабов и вольноотпущенников), — ее власти судить по минутному настроению и благорасположению к лидеру, мыслящим людям уже стало ясно: с абсолютной демократией что-то не так.
Плутарх, как известно, был способным компилятором и в основном он собирал и обрабатывал то, что другие, более оригинальные писатели и мыслители написали до него. И приведенная цитата – «общее место» для поздней античности.
А вы говорите – Латынина с ее горячим, но не популярным обличением культа всеобщего избирательного права — по принципу «один человек – один голос».
Автор, впрочем, придя в зрелости к либерально-консервативным взглядам, с этой неистовой обличительницей согласен, и уже лет пятнадцать говорит о вульгарном использовании принципа равенства в современном мире. Идея, как говорится, овладела массами…, или может, имело место изнасилование их? Думается, все же, это произошло при обоюдном согласии.
Уже давно либеральное, значит – во всем прогрессивное(?) «западное» сознание исходит из убеждения, что большинство всегда право.
Однако другое право, Римское — даже представить не могло, что его многострадальный способ самоуправления граждан будет настолько превратно истолкован потомками, что приведет к культу всеобщей демократии, она же — охлократия.
Да что там античность? Еще сто лет назад арифметическое большинство не могло диктовать свою волю политикам. Сегодня — или ты популист или сторонний наблюдатель.
В государствах самого разного уровня цивилизованности, в международных организациях – от шахматной до ООН, принцип «подавляющего большинства» торжествует.
Другие схемы представительства, учитывающие вес, силу, важность…, схемы, применяющие цензы или ступенчатую систему отбора граждан, принимающих решения на выборах, объявлены унижающими человеческое достоинство (а именно – их всеобщее равенство). В лучшем случае, цивилизаторы к ним относятся с подозрением.
Спору с французскими энциклопедистами нет: от рождения люди равны в правах, но затем-то у каждого своя судьба – сообразно генетике, обстоятельствам, характеру, случаю, наконец. (Об этом, между прочим, сами энциклопедисты и сказали. Но кто нынче читает первоисточники?)
Не принимать этого в расчет, нивелировать всех по единому шаблону, тем более, когда шаблон этот изготовлен по мерке популиста – казалось бы, нелепо. Однако несогласным в современной общественной жизни лучше не высовываться – обзовут мракобесом или даже расистом. А на призыв к здравому смыслу ответят чем-нибудь про неотвратимость нравственного прогресса человечества, наподобие прогресса материального. Хотя прогресс этот у нас на глазах «вдруг» столкнулся с такой дикостью, фанатизмом и невежеством, какого и представить недавно не могли.
Желающих развить этот тезис отсылаю к замечательной книге столетней давности Альберта Швейцера «Культура и этика». В ней он, в частности, показывает, что эти два вида прогресса никак не связаны. А дальнейшая его благотворительная деятельность в Африке, на мой взгляд, только доказала, что варвары охотно пользуются плодами цивилизации, оставаясь таковыми.
Но западная цивилизация за годы тучных десятилетий вообразила, что рецепт всеобщей гармонии найден – демократия для всех.
Мечтать не вредно? Равенство, вообще, прекрасная умозрительная категория, употребляемая, как правило, в компании с «братством». Но братья, за нечастым исключением близнецов, бывают старшие и младшие: Мы же знаем много разновидностей «старших братьев». И вспомним: «Равенство, брат, исключает братство. С этим следует разобраться» (И.Бродский).
В той же компании прекрасных лозунгов и «свобода» – категория, по нашему разумению, почти исключительно экономическая, и за этим – к Аристотелю или Макиавелли: «…народ простит правителю все, кроме покушения на имущество».
Всеобщая избирательная система прекрасно и не всегда даже формально существовала и существует в тоталитарных режимах, и можно сказать – часто порождает их.
Всеобщее избирательное право слишком часто используется как компенсация за бесправное состояние населения, как утешение для него в мире сплошного неравенства – материального и общественного. Этим правом можно гордиться, как захолустные и забитые жители империи гордятся своей принадлежностью к ней, как, кстати, иные еврейские лузеры гордятся числом нобелевских лауреатов своей национальности. Как охмуренные пропагандой русские голосуют на выборах фактически за то, что «умом Россию не понять». Приятно же быть особенным?
Популистам того и надо – потакая подобной гордости, легко манипулировать массами. Так демократия, доведенная до абсурда, стала охлократией. А она, диктатура толпы – настоящая дикарская, демонстративная тоталитарная или опосредованная через политические институты, по сути — фейковая демократия разной степени испорченности.
Об этом мы и прочитали в «Застольных беседах». Но то, что погубило греческие полисы и римскую республику, процветает и сегодня.
Стало быть – подмена справедливости равенством имманентна нашей человеческой природе? Грустно.
Александр Штерн